Дмитрий М. Эпштейн
Их называли “американским ответом The Beatles” – по крайней мере, играли The Byrds в очень похожем стиле да и названием своим, искаженным “Птицы”, очень походили на искаженное “Жуки” британского квартета. Однако название названием, но вскоре два этих коллектива можно было сравнивать только по тому, сколь революционно они изменяли направление развития популярной музыки.
Впрочем, одно существенное отличие между группами существовало изначально: Великолепная четверка бралась за исполнение чужих композиций только по собственному желанию – чего нельзя было сказать о калифорнийском квинтете, направляемом жесткой рукой менеджера Джима Диксона. Джим взял команду в оборот в 1964-м, по просьбе своего приятеля Дэвида Кросби, когда тот объединил усилия с Джимом Макгуинном и Джином Кларком, Парни дополнили состав барабанщиком Майклом Кларком и басистом Крисом Хиллменом и принялись за дело. Точнее, за дело принялся Диксон, припасший для своих питомцев настоящую бомбу – неизданную песню Дилана “Mr. Tambourine Man”, но… Но после пары репетиций ребята от нее отказались – пока в студию не заглянул творец камня преткновения. Парни Боба очаровали, а он так очаровал их, что и его сочинение группе в конце концов понравилось.
Очаровывал ансамбль именно своим сходством с The Beatles – это нравилось Дилану, нравилось Майлзу Дэвису… Именно Майлз упомянул коллектив в разговоре с боссами CBS, после чего договориться о пятилетнем сотрудничестве концерна с The Byrds труда уже не составило. Трудность представляло то, что обязательства фирмы не простирались дальше первого же неудачного сингла. А посему неудачи быть не должно было. Ее и не было. Ребята записали великолепнейшую версию “Mr. Tambourine Man” и принялись ждать – сначала дилановского одобрения, а потом спроса на пластинку. Боб не только дал отмашку, но и подарил приятелям свою новую песню, “All I Really Want To Do”, ну а продажи… Сорокопятка с ходу заняв первое место в хит-параде, и начальство отправило команду трудиться над альбомом, бесхитростно названным “Mr. Tambourine Man”, – в него вошли целых четыре песни Дилана, хотя публика по достоинству оценила и сочинения Джина Кларка, ставшего ведущим вокалистом в результате интриг Кросби. Дэвид вносил порядочный разлад в работу группы – то он настоял на том, чтобы у Джина отняли гитару, то отказался петь замечательную “Chimes Of Freedom” и взялся за нее только после угроз Диксона. С Макгуинном было проще: он тоже пел, однако еще и отвечал за гитару – а перезвон двенадцатиструнки стал фирменным знаком The Byrds и заинтриговал даже The Beatles.
Они должны были встретиться в марте 1965 года, когда, вернувшись из турне по Штатам, калифорнийцы узнали о том, что “Mr. Tambourine Man” увенчивает собой британские таблицы популярности. Только английские гастроли не состоялись – по прибытии в Лондон квинтет слег с гриппом, – но это не помешало их варианту “All I Really Want To Do” занять четвертое место – впереди оказались лишь битловская “Help!”, дилановская “Like A Rolling Stone” и стоунзовская “Satisfaction”. И вот тут-то ребятам подгадил дуэт Сонни и Шер, также набросившихся на сокровищницу Боба и умудрившихся поколебать статус The Byrds как ведущей силы фолк-рока. Ребята еще на что-то надеялись, хотя уменьшили свои шансы на успех, сократив на втором альбоме число песен Дилана и Кларка, – Кросби и Макгуинна сильно задело то, что Джин получает больше денег, – однако позаимствованная из репертуара Пита Сигера “Turn! Turn! Turn!” с ее экклезиастовским текстом настолько соответствовала пацифистскому духу времени, что первое место ей было обеспечено. Так что с фолк-роком The Byrds распрощались впечатляюще.
Не то чтобы они сознательно отказывались от этого направления – просто на калифорнийцев сильно повлияла вечеринка с The Beatles – та самая, на которой Питер Фонда постоянно повторял: “Я знаю, каково это быть мертвым” и заронил в голову Леннона рефрен песни “She Said, She Said”, та самая, на которой Кросби рассказал гостям о Рави Шанкаре, та самая, на которой все перебрали с травой и таблетками. После чего и началась эра психоделии, или кислотного рока. Теперь калифорнийцы с наркотиками не расставались – в особенности отличался Дэвид, который совсем уж нагло вел себя во время частых полицейских рейдов. Однако музыкантам везло, и легавые всякий раз уходили ни с чем. Примерно, как сами парни после неудачного английского тура, – мрачные впечатления Кларк излил в песне “Eight Miles High”, своей завораживающей аранжировкой обязанной попытке Макгуинна передать при помощи двенадцатиструнки звучание колтрейновского саксофона.
Запись состоялась в апреле 1966-го, и удача была так близка, когда один влиятельный критик усмотрел в композиции пропаганду наркотиков, после чего продажи снизились. И хотя тремя неделями позже адвокаты The Byrds вынудили журналиста-фантазера извиниться, поезд уже ушел, и четырнадцатая позиция вместо положенной первой не позволила ансамблю обставить The Beach Boys и стать ведущим американским рок-коллективом. Но намного сильнее на команде отразился уход Джина Кларка, ненавидевшего гастроли в целом и перелеты в частности. Собственно, поначалу Джим и Дэвид даже обрадовались и рванули в джазовом направлении, однако альбому “Fifth Dimension” мелодичности Джина явно не доставало. Более того, выпадение одного элемента лишило группу цельности, а потому к 1967 году она, раздираемая на части внутренними противоречиями, выглядела жалко.
Основной разрушительной силой выступал Кросби, который по мельчайшему поводу готов был дать в морду каждому. Поводов же хватало, ибо The Byrds оказались на обочине музыкальной революции, и если Хиллмен и Макгуинн от борьбы отказались, отреагировав на ситуацию ироничной “So You Want To Be A Rock ‘n’ Roll Star”, то Кросби сдаваться не желал. Ну а Джим не желал записывать сочинения Дэвида, и пусть программа “Younger Than Yesterday” получилась сильной, творческое соперничество вскоре переросло в открытую вражду.
Кросби нарочно изводил коллег, особенно на сцене, – как-то раз Хиллмен рванулся к микрофону и провозгласил сольное представление Дэвида, – но при этом требовал, чтобы концерт длился как можно меньше, а это уже не нравилось антрепренерам. Макгуинн же проявлял противоестественную выдержку благодаря своему обращению к некой религии, вынудившей его сменить имя на Роджер, и казался полной противоположностью Кросби, на знаменитом Монтерейском фестивале призвавшему накормить политиков LSD и таким образом положить конец войне. Монтерей стал водоразделом для группы – выступление Дэвида с The Buffalo Springfield показало, сколь мало он дорожит своим основным ансамблем, и привело к увольнению сначала утратившего контроль над ситуацией Диксона, а потом и самого Кросби. На замечание Дэвида о том, что вместе они могли бы писать прекрасную музыку, Крис и Роджер ответили, что прекрасную музыку они прекрасно могут сочинять и вдвоем.
Точнее, втроем, поскольку освободившееся место занял Джин Кларк, – только после трех недель, обуянный боязнью полетов, он покинул состав во второй раз. А за ним последовал разочарованный Майкл Кларк. Перед расставанием, правда, команда успела записать диск “The Notorious Byrd Brothers”, на обложке которого вместо Кросби красовалась лошадь. Он отомстил им успехом своего нового проекта, квартета Crosby, Stills, Nash & Young. А The Byrds усмотрели свое будущее в юном Грэме Парсонсе, в большей степени, чем они сами, сплавлявшем кантри и рок, и позабыли о намерении Макгуинна выпустить двойной альбом, посвященный истории современной музыки. Наняв барабанщиком кузена Хиллмена Кевина Келли и взяв на довольствие гитариста Кларенса Уайта, весной 1968 года группа отправилась в столицу кантри Нэшвилл.
Диск “Sweetheart Of The Rodeo” вышел на славу, однако поклонники кантри The Byrds не приняли, пускай даже те и подстриглись, а рок-аудитории по вкусу новое направление кумиров не пришлось. И тут ушел Парсонс – он настаивал на гастролях по Англии, а это было невозможно, поскольку уже были намечены выступления в ЮАР, Британским Союзом музыкантов запрещенные. Исправлять положение взялся Уайт: с его подачи за дверь выставили Келли, на место которого уселся однофамилец рванувшего к славе Грэма Джин Парсонс. Но тут откланялся Хиллмен – он обнаружил, что с финансами группы не все в порядке, и разругался с менеджером. Разумеется, после всех передряг программа 1969-го “Dr Byrds And Mr Hyde” порадовать не могла никого, и команда находилась на грани распада, когда на экраны вышел фильм “Easy Rider”, главные персонажи которого в исполнении Питера Фонды и Денниса Хоппера ужасно напоминали Макгуинна и Кросби. Спрос на The Byrds резко увеличился.
Их выступления пользовались большим успехом – особенно совместное выступление с The Flying Burrito Brothers, созданными Крисом Хиллменом, Майклом Кларком и Грэмом Парсонсом, – однако диск “Ballad Of Easy Rider” оказался проходным: от группы ждали большего. Отказавшись сыграть на пластинке Дилана в качестве простых аккомпаниаторов, парни выпустили наполовину концертный, наполовину студийный альбом “Untitled”, целую сторону которого занимала “Eight Miles High”, а затем в две сессии, 1970-го и 1971 годов, воссоединились в оригинальном составе и помогли Джину Кларку с сольным синглом. Поклонники заволновались зря – над следующими дисками работал все-таки новый квинтет, на чудеса не способный. В феврале 1973-го, за месяц до выхода записанной классической пятеркой программы “Byrds” – бледной, ибо все кроме Джина берегли материал для собственных пластинок, полет The Byrds завершился. Завершился бесславно – в последующие годы знаменитое название возрождалось разными членами коллектива неоднократно, – но славу группы это уже погубить не могло.
