Дмитрий М. Эпштейн
Говорят, что самые старые горы на нашей планете зовутся Аппалачами. Если это так, то нет ничего удивительного в популярности музыки, зародившейся в самом сердце Американского континента и семьдесят пять лет назад явившей себя миру. И не стоит удивляться тому, что у этой музыки нет имени, и зовется она просто “страна” – или, по-английски, кантри, – ибо она хранит в себе сам дух породившей ее земли.
От подножия горы Клинч, самого старого пика Аппалачей, и отправился летом 1927 года в неблизкий, длиной в целый день, путь до Бристоля тридцатичетырехлетний человек по имени Э. П. Картер. Отправился не один – в одолженную им машину погрузились также его жена Сара, дочь и восемнадцатилетняя, на сносях, жена его брата Мэйбел. Что позвало их в дорогу? Нью-йоркский гость, которого величали Ралф Пир. Не то чтобы Пир вызвал Картеров к себе – просто они прослышали о том, что тремя годами ранее этот сотрудник одной из звукозаписывающих компаний увез с собой на медном диске голос их земляка Эрнеста Стоунмена, и песня “The Sinking Of The Titanic” принесла исполнителю неплохие барыши, – не говоря уже о том, что за каждую песню Ралф платил по пятьдесят долларов. А в деньгах семейство Картеров очень даже нуждалось. Вот Э. П. – ну в самом деле, не говорить же Элвин Плезант Делани? – и повез своих дам на встречу с Пиром.
Музыка, которую играли в тех краях, была известна под разными названиями – “горная музыка”, “музыка былых времен”, “сельский монолог в сопровождении скрипки”, – но Пир предпочел именовать ее хилбилли, так как был первым, кто записал эти песни на новой, электрической технике и представил американской публике. Точнее, начинал он с аппаратуры примитивной, однако звук ныне признанной первой на свете кантри-пластинкой “Little Old Log Cabin In The Lane” Фиддлин Джона Карсона Ралфа не устроил, вот он и возвращался в забытые Богом места снова и снова. И его настойчивость была вознаграждена в 1927-м, когда в один день пред ним предстали трое Картеров и получивший позже титул отца кантри Джимми Роджерс. До этих людей никто не наполнял народные напевы церковной истовостью, негритянской – вот уж в чем никто не признася бы! – чувственностью и ощущением бескрайнего простора.
Виной – или благословением – всему было именно то место, в котором судьба свела Э. П. и Сару. Там, у подножия гор, лежали, разделенные двойной грядой и рекой, две деревеньки, Пур Валли и Рич Валли, то есть Богатая Долина и Долина Бедная, прозванные так благодаря плодородности земли, которая, впрочем, по обе стороны перевала была одинаковой. Другое дело – мировоззрение людей: в Рич Валли обитали любившие повеселиться, попеть и потанцевать баптисты, а в Пур Валли, где Картер появился на свет, – суровые приверженцы методизма, считавшие, что петь человеку пристало лишь в церкви, а играть – не пристало вовсе. Посему даже скрипку они почитали дьявольским изобретением, и хотя Элвин неплохо владел смычком, пользоваться инструментом при записи он отказался наотрез. Однако от своих соседей Э. П. все же отличался – своим неуемным романтизмом и страстью к путешествиям. Потому и менял профессию за профессией, пока не вернулся домой, чтобы заняться торговлей фруктовыми семенами. В один прекрасный день он очутился по другую сторону горы, в деревне Коппер Крик, и услыхал пение шестнадцатилетней Сары Доэрти. Ее сильный голос сразил Картера, обладателя сочного баса, наповал, и Элвин влюбился.
Сара выросла в Рич Валли, а потому превосходно танцевала и играла на банджо, гитаре и гуслях, и могла оценить вокальные возможности своего поклонника по достоинству. Прочие его достоинства девушка открывала для себя на протяжении года, заставляя Картера проделывать нелегкий путь снова и снова. А через год, в 1915-м, они поженились и поселились в двухкомнатной хижине с земляным полом. Работали молодые супруги на мельнице, куда народ нередко стекался поболтать и попеть, причем голос Сары выделялся на общем фоне настолько, что люди просто заставляли ее принять в знак внимания пару купюр. На эти посиделки захаживала и кузина Сары Мэйбел, великолепно владевшая гитарой – точнее, игравшая в собственной манере, прозванной “картеровским царапаньем”. Картеровским – потому что в 1926 году она сбежала в Бристоль с Эком, младшим братом Э. П. У Эка Элвин и одолжил машину, чтобы съездить на запись к Пиру. Не сказать, чтобы Картер-младший был особо счастлив – все-таки обладатель единственного автомобиля в долине! – однако уважил просьбу брата, предварительно заставив того целых два дня мотыжить кукурузные грядки.
Э. П. был, пожалуй, единственным человеком, уверенным в выгодности этого путешествия – даже дамы сомневались в том, что кто-то готов заплатить за их пение. Однако домой они возвращались с тремястами долларами в кармане. Только вот, заплатив, Пир отнюдь не торопился выпускать пластинку Картеров: во-первых, женщин тогда никто еще не записывал, а во-вторых, Элвин пел как-то странно, время от времени вставляя пару строк в гармонии Мэйбел и Сары. Только вот по трезвом размышлении Ралф нашел такую манеру уникальной и решился – песня “The Poor Orphan Child” вышла в декабре 1927-го… и разошлась невиданным по тем временам тиражом в сто тысяч пластинок. Пир не медлил ни секунды. Он предложил группе The Carter Family свои услуги в качестве менеджера и вызвал трио в Нью-Джерси для новой записи, попросив привезти как можно больше новых песен. Картеры, опросив соседей и знакомых, разучили целую кучу самых разных произведений – религиозных и светских, народных баллад и водевильных номеров, деревенских песен и напевов заезжих рабочих – и тем самым уберегли от ухода в небытие целый пласт американского музыкального наследия.
В следующие два года продажи записей маленького ансамбля уступали только продажам пластинок Джимми Роджерса, с которым Картеры в 1931-м создали совместную программу. В скором времени Сара приобрела себе мотоцикл, а Э. П. обзавелся красным шевроле, в котором разъезжал по бытовым нуждам и в котором возил своих дам на гастроли. В основном коллектив выступал в школах и церквях – входной билет стоил двадцать пять центов, а на афише неизменно стояли слова “Программа морально безупречна”. Менее безупречным многие, однако, считали поведение Элвина, который, разъезжая в поисках новых песен, повадился брать с собой одноногого негра Лесли Риддла, отлично запоминавшего мелодии. По части межрасовых отношений Картеру на устоявшиеся нормы было наплевать, только вот к семейным обязанностям он стал относиться с той же прохладцей, и потому, когда во время одного из затяжных путешествий Э. П. к Саре, чтобы помочь по хозяйству, заглянул его кузен Кой, случилось то, что должно было случиться. Родители Коя поспешно увезли сына в Калифорнию, но миссис Картер уже приняла решение и переехала на родную сторону горы Клинч, в Коппер Крик.
Поначалу Сара даже не хотела участвовать в очередной записывающей сессии, и сдаться ее вынудила только начинавшаяся Депрессия: без мужа-то прожить можно, а без денег – вряд ли. Элвин в долгу не остался и в 1934-м записал цикл песен о неверной жене. Развелись Картеры двумя годами позже, хотя выпускать пластинки и не прекратили. Продажи, несмотря на качество материала, падали – по все тем же экономическим причинам, так что предложение постоянной работы на одной из расположенных на границе с Мексикой радиостанций пришлось весьма кстати. А чуть позже владельцы питейных заведений осознали, что радио привлекает клиентуру, в результате чего появилось явление, известное ныне как спонсорство: Чикагская химическая корпорация выслала каждому из участников трио чек на невозможную сумму в четыре тысячи и пригласила на протяжении шести месяцев играть по два концерта в день на крупной радиостанции и ставить автографы на библиях, которые бесплатно получали слушатели, присылавшие крышечки от производимых корпорацией напитков. Так о Картерах узнала вся страна.
Побочным эффектом такой популярности стало то, что Кой, услыхав по радио посвященную ему Сарой балладу, приехал и женился на своей возлюбленной, после чего голос Э. П. наполнился неизбывным отчаянием – а это расстраивало слушателей, и потому бедного Элвина уволили, оставив только женщин. Они продолжали выступать еще пару лет – с дочерями Мэйбел, но после 1943-го, когда закрылась давшая им пристанище радиостанция, группы не стало. Картер и Сара вернулись к обычной жизни – но не Мэйбел, возглавившая The Carter Sisters и протянувшая ниточку к современному кантри: ставший менеджером коллектива жены Эк нанял в качестве второго гитариста легендарного ныне Чета Аткинса, а дочь Эка и Мэйбел Джун не только добилась популярности сама по себе, но и вышла замуж за не менее легендарного Джонни Кэша.
Так пришла к людям музыка целой страны.
