Дмитрий М. Эпштейн
“Надсмотрщик вечеринку в тюрьме закатил”, – пел почти полвека назад в “Jailhouse Rock” Элвис Пресли, в жизни своей нары не утюживший. Чего нельзя сказать про его коллегу Джонни Кэша, не только на собственной шкуре познавшего сомнительные прелести американской пенитенциарной системы, но и записавшего за колючей проволокой два замечательных диска.
Когда Джонни написал запоминающися строки “Фраера пришил я в Рино, посмотреть, как сдохнет он”, ему было всего двадцать лет и баланды на тот момент парень еще не хлебал. Он даже ни разу не угодил на гауптвахту, хотя на тот момент трудился вольнонаемным радистом на американской военной базе в Германии. Это было намного легче, чем собирать хлопок и машины в Штатах, настолько легче, что Кэш обзавелся гитарой и в свободное время бренчал свои любимые песни, а одну из них под впечатлением от просмотренного намедни фильма он переработал в нечто новое, в собственное сочинение, которое назвал “Folsom Prison Blues”. Творить бездельнику понравилось, и по возвращении на родину Джонни отправился в Мемфис, так как, посмотрев парочку выступлений Пресли, пришел к выводу о том, что Сэм Филлипс, глава компании грамзаписи Sun Records, на которой работал Элвис, рад каждому, кто умеет громко петь. Только Филлипс отказал.
Отказал, когда Джонни предстал перед ним сначала в образе кантри-исполнтеля и потом провозгласил себя певцом госпел. Однако Кэш не сдавался – и в один прекрасный день Сэм все-таки позволил ему зайти на прослушивание. Двумя часами позже парень притащил двух автомехаников, Лютера Перкинса и Маршалла Гранта, которые ему обычно аккомпанировали, и трио нарезало три песни – в том числе и “Folsom Prison Blues”, вскоре занявшую пятую позицию в списке кантри-хитов. Но это в целом по стране, а если бы кто составлял таблицы популярности в каталажках, то там творение Джонни удостоилось бы первого места. Артист начал получать из исправительных учреждений горы писем – его песня звучала настолько “по-настоящему”, что арестанты твердо уверовали: Кэш – один из них. Звали музыканта сыграть перед ними многие, но заключенные Хантсвилльской тюрьмы в Техасе проявили дьявольскую изобретательность и умудрились разжиться разрешением на концерт в стенах казенного дома. Так начались одни из самых необычных гастролей в истории популярной музыки.
Популярность самого Кэша тоже росла день ото дня, и в 1958-м он подписал намного более выгодный контракт с фирмой Columbia, руководство которой практически с первого дня стал убеждать в том, что тюремная атмосфера как нельзя лучше подходит для записи “живого” альбома. Уломать начальство Джонни удалось – правда, десятью годами позже. К тому времени он полностью проникся замечательной атмосферой, поскольку семь раз побывал за решеткой не только по артистическим надобностям. Самый любимый американцами кантри-музыкант оказался и самым буйным – он поджигал гостиничные номера, баловался наркотой, разносил вдребезги машины, – так что всего семью непродолжительными ходками на зону был обязан исключительно снисходительностью полицейских, тоже любивших песни Кэша. Однако песни становились все хуже: наркотики уже не подстегивали воображение, а уничтожали мозг.
За спасение приятеля взялась певица Джун Картер. Продолжательницу дела легендарного ансамбля The Carter Family Кэш знал давно – более того, Джонни и Джун любили друг друга, – однако если раньше оба состояли в браке, то теперь они освободились от предыдущих супругов и наконец-то могли быть вместе. Артист пообещал невесте бросить дурное дело, тем более что он сумел найти подходящего продюсера для исполнения своей мечты. Боб Джонстон идею Кэша оценил – после работы с Бобом Диланом и Леонардом Коэном он был готов ко всему, – и набрал пару номеров прямо во время разговора с Джонни. Первым местом, куда он дозвонился, была Фолсомская тюрьма. Та самая, о которой пелось в “Folsom Prison Blues”.
Полтора месяца спустя, в январе 1968-го, семейство Картеров, Кэш и его команда, усиленная новым гитаристом Карлом Перкинсом (смирившимся с тем, что написанную им “Blue Suede Shoes” все помнят по версии Пресли), входили в тюремную столовую. Атмосфера в исправительном заведении царила напряженная: немалых размеров помещение было набито до отказа и окружено охранниками с заряженными пистолетами. Джонни представился, и аудитория взорвалась криками и аплодисментами, изрядно напугавшими всех остальных. Дальнейшее зависело от певца, рискнувшего вывести на сцену перед годами не видевшими женщину арестантами мисс Картер, – и он не подкачал, перемежая шуточные песни вроде “Flushed From The Bathroom Of Your Heart” с балладами типа “25 Minutes To Go”, повествовавшими о смертной казни. Кэш жалел лишь об одном – о том, что посетить его выступление не позволили смертникам, так как видел человека даже в самом закоренелом негодяе. Пятью годами позже Джонни оказался единственным музыкантом, вызвавшимся выступить на заседании сенатской подкомиссии, посвященном реформе пенитенциарной системы. А пока… А пока сингл “Folsom Prison Blues” выпустили вторично, и на сей раз песня достигла хит-парадной вершины. А поскольку молва приписывала Кэшу отсидку то ли в Фолсоме, то ли в Сан-Квентине, Боб Джонстон решил повторить успешный эксперимент.
В феврале 1969-го порог Сан-Квентинской тюрьмы маленькая группа пересекала уже без Лютера Перкинса, заживо сгоревшего в собственном доме и замененного Бобом Вуттоном; Вуттон сам предложил Джонни свои услуги, сказав, что может сыграть любую его песню, так как все их знает наизусть. Но то была не единственная перемена – Кэш и Картер поженились, и певец практически избавился от пагубного пристрастия к наркотикам. Учитывая невообразимый тираж альбома “At Folsom Prison”, можно было по праву считать минувший год удачным. Удачным оказался и концерт в Сан-Квентине, первый без допинга, хотя и не первый в этих стенах. Джонни уже трижды выступал в этом заведении, Джун даже попросила мужа написать об этом песню…
Услышав слова “Сан-Квентин, чтоб ты сгнил, чтоб ты сгорел в аду, / И стены пусть твои обломками падут. / Я не переношу твой каждый дюйм на дух”, заключенные озверели и вскочили на столы, охрана схватилась за оружие. Назревавший бунт удалось погасить его зачинщику: Кэш принял единственное верное решение, спокойным тоном попросил принести ему воды – и все затихло. В тот раз взвинченная аудитория услышала парочку новых песен, среди которых была “Wanted Man”, сочиненная Джонни на пару с Диланом, и “A Boy Named Sue”, ставшая международным хитом, несмотря на свое сомнительное содержание, заключенными оцененное по достоинству. Вышедший летом 1969 года альбом “At San Quentin” моментально заработал платиновый статус.
Неудивительно – когда все остальные исполнители кантри пели нечто далекое от реальной жизни, бунтарский дух пластинок Кэша нашел отклик в сердцах хиппи и рокеров, уже готовившихся отправиться в Вудсток. Для того, чтобы соответствовать духу времени, Джонни не нуждался в искусственном веселом гневе “Jailhouse Rock” – ему просто нужно было оставаться собой. И именно это сделало его легендой.
P. S. Стоит надеяться на то, что в положении живой легенды Джонни Кэш пробудет еще долго, хотя тяжелая болезнь артиста, по его собственным словам, может сделать прошлогодний диск певца последним.
