Дмитрий М. Эпштейн
1965-й стал годом “британского вторжения”: вслед за ливерпульским квартетом английские рок-ансамбли начали возвращать Америке музыкальный долг, – и если в табели о рангах “интервентов” группе The Kinks отводилось четвертое место – после The Beatles, The Rolling Stones и The Who, – то по части красоты мелодий и остроте текстов песни этого коллектива уступали только битловским.
Собственно, здесь нет ничего удивительного, ибо, в отличие от Великолепной четверки, в The Kinks основной композитор был только один. Да и движитель эта команда задействовала иной – если Леннон и Маккартни стремились дополнять сочинения партнера, то отношения Рэя и Дэйва Дэвисов строились на соперничестве. Соперничество это существовало всегда – точнее, с 1947 года, когда на свет появился Дэвид и семейный мир перестал вертеться вокруг Рэймонда, первого сына Дэвисов после шести девочек. Отсюда и проистекает заметная разница в характерах внешне очень похожих братьев – старший оказался тонкой натурой, а младший взрывался, словно порох.
Терпеть они друг друга не могли, так что драки в доме вспыхивали постоянно, после чего мальчишки сбегали из родительского дома к замужним сестрам. К разным сестрам. Рэй чаще всего оказывался у Рене, наиболее одаренной в музыкальном отношении и потому рассмотревшей в брате талант, который и принялась пестовать, научив парня играть на фортепиано и купив ему гитару. Инструмент должен был стать подарком ко дню рождения – однако тот день оказался отнюдь не праздничным, так как именно в тот день из-за сердечной недостаточности умерла Рене. Смерть сестры сильно отразилась на младших Дэвисах, обострив чувствительность тринадцатилетнего Рэя и еще больше ожесточив одиннадцатилетнего Дэйва. Объединяла братьев только любовь к музыке.
В школе Рэй познакомился с неким Питером Куэйфом, мнившим себя классным гитаристом. Правда, до Дэвиса ему было далеко, что не помешало подросткам моментально найти общий язык и попытаться собрать собственную группу наподобие The Shadows – только с вокалистом. Петь, однако, не получалось ни у них, ни у Дэйва, и посему ребята обратились к однокашнику по имени Род Стюарт. Затея не выгорела, ибо двух лидеров в коллективе быть не могло, к тому же команда играла блюз, а Рода тянуло к рок-н-роллу.
The Ravens – так назывался ансамбль – выступали на школьных танцульках, где пользовались большим успехом, хотя особого мастерства не выказывали и самым большим их достижением стало сближение Дэвисов. Иначе быть не могло, потому что на долю братьев доставались гитарные и вокальные партии. Одно время к ним прибился неплохо певший Роберт Уэйс, но долго не продержался. В смысле, Уэйс не мог долго продержаться у микрофона и с этого поста был Рэем уволен – тем более, что, по прикидке Дэвиса, из аристократичного Роберта вышел бы неплохой менеджер. Уэйс и вправду согласился заниматься делами группы и разделил обязанности с предоставившим музыкантам необходимые средства Гренвиллом Коллинзом. Риск был невелик, поскольку на дворе стоял 1963 год, и пример The Beatles и The Stones показывал, что на молодых артистах можно заработать. Несовершеннолетние артисты охотно подмахнули договор и, естественно, не обратили внимания на пункт, позволявший менеджменту передавать управленческие обязанности по своему усмотрению. Из-за чего началась целая свистопляска.
Ну, то, что – якобы по настоянию Уэйса – в скором времени из ансамбля изгнали барабанщика Мики Уилетта, особой проблемы не составило – на объявление в газете откликнулся Мик Эвори, который и был зачислен на довольствие. Хуже было то, что менеджеры подписали договор с агентством импресарио Ларри Пейджа, взявшегося за организацию концертов и записей и, в соответствии с контрактом, ранее подписанным им самим, передавшего авторские права на песни команды компании крупного деятеля шоу-бизнеса Эда Касснера. Песен Дэвисы на тот момент еще не писали, но никто не сомневался: за этим дело не станет – вот потому-то шкура неубитого медведя столь успешно и делилась. Столь успешно, что после взлета музыкантам должны были достаться жалкие гроши.
Теперь главным было обеспечить этот самый взлет. Коллинз и Уэйс разработали стратегию, а Пейдж взялся за ее воплощение. Перво-наперво требовалось сделать запись. Пристроить группу на фирму Decca не удалось – оборвав на себе волосы после того, как выяснилось, чего способны добиться отвергнутые им битлы, шеф компании Дик Роу был счастлив заполучить “роллингов” и ничего более не желал. От ворот поворот The Ravens получили еще в нескольких местах и договориться им удалось только с Pye Records: по условиям сделки коллективу доставалось 2% прибыли, но выбора не было. Зато было новое название, The Kinks, которое хоть как-то обрисовывало отсутствовавший, по сути, имидж ансамбля: стильные парни с причудами. Рэю предложенное Пейджем название не нравилось – однако выбирать не приходилось и в этом случае.
Первую песню для записи артисты тоже выбрали не самостоятельно – менеджеры заприметили, как буйно публика реагирует на исполнение The Beatles боевика Литтл Ричарда “Long Tall Sally”, и решили остановиться на этой композиции. The Kinks нарезали ее под руководством американского продюсера Шела Талми – его участие оговаривал контракт с Pye, – и дебютный сингл с треском провалился, ибо оказалось, что аудитория билась в истерике от The Beatles, а не конкретного рок-н-ролла. Неудача – а сходная судьба постигла и следующую пластинку, “You Still Want Me”, – ухудшила моральное состояние старшего Дэвиса, и без того взвинченного из-за огромного количества таблеток, коими он глушил боль в некогда поврежденной спине. А тут еще и гастроли… Нервное напряжение принесло два результата – положительный и отрицательный: положительным стал резкий рифф и не менее резкий текст написанной Рэем песни “You Really Got Me”, отрицательным – драки между братьями прямо в студии.
Тут возникла дополнительная проблема – Талми не нравилось резкое звучание соло-гитары Дэйва, еще более обострившее заряд песни, и по его указке группа записала нечто мутно-поганенькое. К счастью, на сей раз запутанность контрактов пошла делу на пользу. Пейдж потребовал от Pye не выпускать запись и, получив отказ, предъявил бумагу, согласно которой он мог попросту запретить выход пластинки, – ведь сейчас песня-то была не из чужого репертуара, а самая что ни на есть собственная. Второй вариант “You Really Got Me” не только соответствовал изначальной задумке The Kinks, но и вознес квартет в августе 1964 года на первое место британского хит-парада. Потому по тому же образцу была вылеплена и новая песня, “All Day And All Of The Night” – она пользовалась чуть меньшим успехом, что, впрочем, несколькими годами позже не помешало The Doors выстроить на ее основе свою ‘Love Street”.
И пошло-поехало – альбом стареньких вещей, отточенных на сцене за все предшествующие годы, гастроли по Австралии и Штатам, возвращение в Англию и запуск на вершину лиричной композиции “Tired Of Waiting For You”… Вроде, все хорошо, однако жесткий график начал изматывать пристрастившегося к выпивке младшего брата и только что женившегося на неизвестно как попавшей в Британию гражданке Литвы старшего. Впридачу музыкантов до жути напугал жестоко подавленный полицией бунт подростков во время концерта в Копенгагене. Нервы были на пределе, и окончательно система вышла из равновесия 19 мая 1965 года, когда накануне выступления в Кардиффе Дэйв решил набраться по полной программе, а остальные силой выволокли его с вечеринки. В машине младший брат накостылял старшему, по прибытии в гостиницу навешал гастрольному менеджеру и портье и, нагнав спасавшихся бегством коллег, запустил чемоданом в Эвори. Тут уж барабанщик, которого Дэвисы постоянно называли не иначе как козлом, не выдержал и врезал обидчику со всей силы. На том все, казалось, закончилось – перед концертом команда была разведена по разным гримеркам, – однако…
Однако посреди представления Дэйв повернулся к Мику и посоветовал тому расстегнуть ширинку и постучать определенной частью тела – это, мол, отразится на звуке в лучшую сторону, – после чего снова повернулся к микрофону и начал петь. Не слышавшие реплики гитариста пять тысяч зрителей в немом изумлении наблюдали за тем, как Эвори, поплевав на руки и отвинтив тарелку, подошел к Дэвису и огрел по башке. Дэйв рухнул, обливаясь кровью, а Рэй упал перед ним на колени, причитая: “Братик! Братик! Он убил моего братика!” Тут бы The Kinks и конец пришел, да вот только еще до этой стычки Пейдж договорился о новом турне по Америке и из-за какой-то мелочи упускать намечавшиеся деньги не собирался. Ларри пригласил каждого из музыкантов к себе в офис, намеренно не упоминая о том, что вызвонил и всех остальных, и пел соловьем добрых четверть часа, после чего предложил задавать вопросы. Вопрос был один, и задал его Мик: “Мне бы новую тарелку, а?”
После выступления в Иллинойсе организатор концерта Джон Уэйн Гейси пригласил артистов к себе в гости – отказать они не могли, хотя с трудом выносили стоявшую в доме хозяина вонь. Правда, на ночь не остались – и слава Богу: причина вони выяснилась десятью годами позже, когда полиция арестовала Гейси по обвинению в серии убийств и обнаружила под полом разложившиеся тела многочисленных жертв.
К этому времени The Kinks тоже пали жертвами – жертвами собственных амбиций, позволивших неким смутным концепциям затмить искусство Дэвисов создавать великолепные песни. Нет, ансамбль просуществовал до середины девяностых – да и сейчас поговаривают о том, что братья в очередной раз помирились и в очередной раз собираются выйти на сцену. Возможно, карьера ансамбля начиналась мрачно, но за этим мраком, за переломным 1965-м, лежали годы феноменальной славы.
