Дмитрий М. Эпштейн
Тридцать пять лет назад, 10 декабря 1967 года, не стало одного из самых влиятельных певцов всех времен, но отзвуки голоса Отиса Реддинга слышны до сих пор.
…Сделав паузу в мрачной “When The Music’s Over” Джим Моррисон подошел к краю сцены сан-францисского зала “Winterland” и запел:
“Бедняги Отиса уж нет,
Я допою его куплет.
Девчушка в красном, крикни мне –
Бедняги Отиса уж нет”.
Публике не нужно было объяснять, о ком идет речь и как куплет доселе неслыханной песни “Runnin’ Blue” перекликается с предварявшей его строкой “Когда музыка закончится, выключи свет”. Имя Отиса Реддинга стояло в афише того концерта рядом с названием The Doors – только до Сан-Франциско певец так и не добрался, его самолет рухнул в подернутые льдом воды озера Монона, что в штате Висконсин, двумя неделями ранее.
Влюбленный в певца Мемфис погрузился в траур – проводить Отиса в последний путь пришло шесть тысяч человек, – хотя вряд ли Реддинг хотел бы, чтобы его оплакивали. “(Sittin’ On) The Dock Of The Bay”, последняя песня, записанная им незадолго до трагедии и изданная через месяц после гибели артиста, была наполнена спокойным оптимизмом: “Я на кромке дока сижу, и на отлив я в заливе гляжу, ну а время себе идет”.
Судьба отвела Отису очень немного времени – “A Little Time”, как он пел, – но артист успел прожить огромную музыкальную жизнь и стать легендой – все благодаря эмоциональности. Никто другой не мог прожить песню так, как Реддинг. Исходившая от него энергия была поразительна – когда в полной тишине раздавались первые звуки “I’ve Been Loving You Too Long”, аудитория рыдала, чтобы затем подхватить за своим кумиром “Fa-Fa-Fa-Fa-Fa (Sad Song)”. Сложно было поверить в то, что большому доброму человеку, охватившему своим бархатным голосом тысячи зрителей знаменитого поп-фестиваля в Монтерее, всего двадцать шесть. Он навсегда остался двадцатишестилетним.
Карьера Отиса началась пятью годами ранее, в 1962-м. Хотя нет – чуть раньше, только песни, записанные им с группами The Shooters и The Pinetoppers, мало кто слышал, а тот, кто слышал вряд ли воспринимал серьезно песенки вроде “Shout Bamalama”, от одного только названия которой за километр разило Литтл Ричардом. А посему вовсе неудивительно, что Отис не отказался подработать, подбросив певца Джонни Дженкинса до студии небольшой мемфисской фирмы Stax, семейного предприятия, основанного Джимом Стюартом и его сестрой Эстель Акстон, – первые буквы их фамилий и составили название Stax. Дженкинс, к счастью, прослушивание не прошел. К счастью – потому что, когда он продемонстрировал свой репертуар, еще оставалось немного оплаченного времени. И это время, по настоянию менеджера, отдали Реддингу, представившему две сочиненные им песни – резкую “Hey Hey Baby” и нежную “These Arms Of Mine”. Балладу выпустили на сингле (как водится, зарегистрировав права на имя диск-жокея, взявшегося крутить пластинку), и пару месяцев спустя она поднялась в ритм-энд-блюзовом хит-параде до двадцатого места. На Stax загорелась настоящая звезда.
Появление Отиса вдохнуло жизнь в маленькую фирму, творчески уравняв ее с Tamla Motown. Только, в отличие от детройтской музыкальной “фабрики”, Stax не была компанией для черных – под крышей “прописанной” на самом что ни на есть Юге Штатов без малейших трений работали как черные, так и белые. Сочетание, вылившееся в уникальный сплав духовых и электрических инструментов, получивший название “звучание Stax” и особенно ярко выражавшийся в сотрудничестве двух инструментальных ансамблей, “домашних” коллективов Stax – белой группы The Bar-Kays и прославившегося своей композицией “Green Onions” квартета Booker T. & The MG’s, состоявшего наполовину из черных и наполовину из белых. Квартета феноменального – оттого-то совершенно естественным казалось подкрепить его силами голос Реддинга. Ребята подружились, а гитарист The MG’s Стив Кроппер и вовсе неоднократно выступал в качестве соавтора Отиса – к числу их совместных творений относилась и “Dock Of The Bay”.
Поначалу голос певца напоминал то колючий вокал Литтл Ричарда, то шелковистые тона Сэма Кука, однако, обретя подходящую инструментальную подкладку, Реддинг запел совершенно по-своему. Перенять его манеру пытались многие артисты – та же Дженис Джоплин, но лучше всего вышло у Пола Роджерса, и в изначальном своем варианте “All Right Now”, бессмертный боевик Free, звучал точнехонько, как один из номеров Отиса. Впрочем, по-реддинговски могло зазвучать все, что угодно, и лучшим доказательством этому могут служить его монументальные версии битловской “Day Tripper” и стоунзовской “Satisfaction”; причем рифф последней Кит Ричардс написал именно в расчете на аранжировку в духе Stax. Эти композиции вошли в “The Otis Redding Dictionary Of Soul” и “Otis Blue”, альбомы 1965-1966 годов, обозначившие, по сути, рамки стиля соул.
Таким этот стиль виделся Реддингу, который приходил в студию, всегда четко представляя себе аранжировку, – при том, что ни одним инструментом певец так и не овладел. Он просто напевал каждому из музыкантов его партию, брал парочку аккордов на гитаре – и все. Простота, чистота и чувственность – вот секрет гения Отиса. Прибавьте сюда открытость, и станет понятно, почему он пользовался всеобщей любовью. Любовью и уважением, о котором артист молил в своей знаменитой “Respect”, перепетой позже сотнями его последователей включая Арету Франклин. Эмоциональный надрыв принес Реддингу прозвище мистер Бедолага, которое певец с присущим ему чувством юмора поспешил увековечить в зажигательной композиции “Mr. Pitiful”. Именно поспешил, ибо на ее создание у Отиса с Кроппером ушло всего пятнадцать минут. Собственно, работа над подготовкой материала редко отнимала у них много времени – Стив моментально ловил идеи приятеля и в качестве продюсера доводил их до совершенства, хотя Реддинг и сам не успокаивался, пока не чувствовал, что из произведения больше ничего выжать невозможно, что предел совершенства достигнут.
До предела он выжимал и себя. Когда, завершая концерт исполнением “I’ve Been Loving You Too Long”, Отис падал на колени, он был эмоционально опустошен – как и аудитория, потому-то никто и не хотел выступать после Реддинга. В чем в 1967-м убедились и англичане: стоило заокеанскому гостю выступить годом ранее в телепрограмме “Ready Steady Go” и дать несколько концертов – и его полномасштабных гастролей стали ждать словно второго пришествия. Певец оправдал ожидания; об этом лучше всего свидетельствует занятая им высшая позиция в разряде “исполнитель-мужчина” читательского рейтинга газеты “Melody Maker” – впервые за десять лет Элвис, другая мемфисская звезда, оказался оттесненным на второй план. Пресли уступил черному в глазах белых любителей музыки – это было великим достижением Реддинга, и пусть его попытка договориться с Джеймсом Брауном о создании Союза черных музыкантов плодов не принесла, свой выходящий за рамки просто музыкального успех Отис закрепил летом на Монтерейском поп-фестивале. Лето Любви приняло его в свои объятия.
Артист работал без отдыха и перевести дыхание смог только осенью, после операции по удалению полипов, но, едва дождавшись разрешения врачей, Отис вернулся в студию и за полтора месяца выплеснул накопившуюся энергию в таком количестве песен, что их хватило на добрых три альбома. Только пластинки эти вышли уже после гибели певца.
“Печальные пою я песни, других песен и не знаю я”, – пел мистер Бедолага, улыбаясь, ведь следом за “Sad Song” он записал другую – “Happy Song”. Потому, что короткая жизнь Отиса Реддинга была счастливой, и хотя тридцать пять лет назад артиста не стало, счастье это навсегда осталось в его песнях.
