Голос надежды

Дмитрий М. Эпштейн

У него был божественный голос – именно этот шелковый голос в сочетании с животным рыком Рэя Чарлза, перенеся духовные песнопения черных американцев на необъятное лоно популярной музыки, породил жанр соул. Те, кто не изжил в себе дух отмененного столетием ранее рабства, перехода в светский мир Сэму Куку не простили, зато молодое поколение обрело в нем кумира.

Со своим поколением Сэм остался навсегда – артиста не стало в 1964-м, когда его творения пересекли океан и нашли свое место в репертуаре – и сердцах – английских музыкантов. Когда The Animals пели “Я вечно буду твоим рабом, пока не мертв я и не погребен”, автор композиции “Bring It On Home To Me” уже был мертв и погребен. Но не забыт, так как его голос звучал по-прежнему – в записи, и в других голосах – Отиса Реддинга, Рода Стюарта, Фрэнки Миллера…

Сэм появился на свет в 1931 году в Кларксдейле, что в штате Миссисипи, – в том самом городке, откуда начал свой путь к славе Джон Ли Хукер. Впрочем, Депрессия вынудила семью будущего певца перебраться в Чикаго, где в 1939 году дети пастора Кука собрали госпел-группу, из которой Сэм через пару лет перебрался в квартет The Teenage Highway QCs.

Квартеты, сочетавшие религиозное рвение со щегольским внешним видом, пользовались огромной популярностью – проблема состояла лишь в том, что в Городе Ветров их было слишком много. И хотя ансамбль Кука и так привлекал внимание благодаря толпам влюбленных в красавчика Сэма девчонок, ему хотелось большего, так что парень пригласил позаниматься с QCs участника известной группы The Soul Stirrers. Результаты не замедлили проявиться: в 1948-м коллектив обзавелся менеджером и перебрался в Мекку черной музыки, теннессийский город Мемфис. Разумеется, там пробиться оказалось еще тяжелее, и вся польза от переезда сводилась, пожалуй, лишь к тому, что Сэм начал сочинять, – пока по прошествии двух лет его не призвали в The Soul Stirrers заместить лидера, покинувшего команду из-за падения ее морального уровня: секуляризация жанра уже давала о себе знать. И Кук, всегда небогобоязненно веселый, явился олицетворением этого процесса.

А потому беспрестанные гастроли ансамбля начали помаленьку обретать иной характер, стягивая к сцене все больше молодежи, которая чуть позже жадно набросилась на пластинки The Soul Stirrers, отмеченные фальцетными руладами Сэма, очень яркими на фоне низких голосов остальных вокалистов. Сексуальность подачи вызвала множество нареканий со стороны старшего поколения – такая манера исполнения, по мнению многих, никак не годилась для песен вроде “Jesus Wash Away My Troubles” и “Pilgrim Of Sorrow”, – но Куку до того дела не было, поскольку “греховная” музыка влекла его несравнимо больше и ограничивать себя восславлением Господа он не намеревался. Тем более что и без того погрешил вволю – от взора Всевышнего два внебрачных ребенка не укрылись наверняка. Погибать, так с музыкой! – решил Сэм.

Предпринятая в июне 1956 года попытка переметнуться на сторону легкого жанра успехом, однако, не увенчалась, да и отвечавший за записи Кука с The Soul Stirrers знаменитый Арт Руп не горел желанием аранжировать написанную Сэмом балладу “Lovable”, – но согласился, как ни упрашивали его коллеги Кука по ансамблю отказать их непокорному другу. Слишком поздно – если парень чего решил… Правда, до поры, до времени он еще слушал более опытных товарищей и потому поддался на уговоры продюсера Бампса Блэкуэлла наряду с собственной “You Send Me” нарезать “Summertime” Гершвина, что взбесило Рупа, считавшего оперный материал для его фирмы Specialty неуместным и тут же Бампса уволившего. В тот же день – дело было в июне 1957-го – Блэкуэлл, позвав с собой Кука и прихватив последние его ленты, устроился в другую фирму, Keen, ответственным за подбор артистов и репертуара. Только вот Сэму он ничего подобрать не мог и в отчаянии предъявил новым боссам то, что имел. И пусть куковская версия открыла гершвиновскую колыбельную для самой широкой аудитории, публику больше впечатлила вторая сторона пластинки. В сентябре “You Send Me” взлетела на первое место в списках хитов, разойдясь в количестве 80 тысяч экземпляров в одном лишь Лос-Анджелесе.

Певец моментально стал суперзвездой, и было ясно, что популярность его афроамериканским рынком отнюдь не ограничивается. Однако хотя Сэм и умудрился очаровать белых, спешно выпущенный альбом продавался очень даже неспешно, ибо целая пластинка сладких баллад пришлась по вкусу далеко не всем, как и представление в нью-йоркском клубе “Copacabana”. Так что в апреле 1958-го Куку пришлось отправиться на гастроли в компании черных артистов, и чего стоит его статус, парень ощутил, работая на Юге перед аудиторией, разделенной по цвету кожи. Впрочем, год спустя он уже требовал смешанную публику – и требуемое получал.

За этот год он выпустил несколько альбомов и сорокопяток, в том числе и великолепную “Only Sixteen”, отличавшихся, как небо и земля, поскольку долгоиграющие пластинки были чересчур серьезными, и воспринимать в исполнении весельчака Сэма печальные произведения Билли Холидей слушатели отказывались наотрез. Но так или иначе, в конце 1959 года за изъявившего желание заключить договор с крупной фирмой Кука компании грамзаписи начали настоящую войну. Победила RCA, продюсеры которой толком в таланте своего нового артиста сперва не разобрались и, слив его голос с голосами относительно успешных итальянцев Хьюго Перетти и Луиджи Креаторе, выпустили серию ничем не примечательных пластинок – в то время как отличная песня “Chain Gang” на семь месяцев отправилась на полку и была оттуда извлечена, когда Keen откопали записанную Сэмом “Wonderful World”, поднявшуюся до двенадцатой позиции в хит-параде и забросившую “Chain Gang” на второе место, возведя певца в статус “черного Элвиса”.

И для Кука в этом сравнении главным было слово “черный”: он не побоялся поставить на карту популярность – а его портреты уже украшали журнальные обложки – и начал выступать за гражданские права афроамериканцев. Более того, чтобы подчеркнуть свое происхождение, Сэм перестал распрямлять волосы, и заговорил о том, что негритянская самодостаточность может простираться до создания “черного капитализма”. Кук загорелся идеей создать компанию для черных артистов, подобную фирме Берри Горди Tamla Motown, и вскоре стал во главе SAR Records. Теперь – особенно после сильнейшего выступления в гарлемском зале “Appollo” – сравниться с ним не мог никто, кроме, быть может, знавшей Сэма с детства Ареты Франклин, которая следом за своим приятелем проделала путь от духовной музыки к светской. Теперь это была новая музыка – рожденный в перекрестье возвышенного госпел и игривого ритм-энд-блюза соул.

И хотя новый стиль был в 1962 году четко очерчен в “Bring It On Home To Me”, певец все еще метался между яростной сыростью, с которой отыграл в 1963-м в черном клубе “Harlem Square”, и слащавой помпезностью, обозначившей концерт 1964-го в “Copacabana”. Разумеется, ему по сердцу больше пришлось первое из этих выступлений, но так как пластинки Сэма по-прежнему выходили на RCA, то, когда зашла речь о “живом” альбоме, руководство компании сделало выбор в пользу второго, и запись гарлемского выступления увидела свет через двадцать лет после диска, на котором было увековечено выступление нью-йоркское.

Но не одними только творческими исканиями объяснялась эта разница – в последний год своей жизни Кук сильно изменился. После того, как утонул его маленький сын, Сэм помрачнел, стал больше пить и все чаще обращался мыслями к религии, что, тем не менее, не мешало ему заводить романы на стороне. Новых песен от него не видели добрых полгода – поручив улаживать свои дела Аллену Кляйну, будущему менеджеру The Rolling Stones и The Beatles, артист решил заглушить боль гастролями, во время которых был арестован в Луизиане за попытку поселиться в гостинице, предназначенной исключительно для белых, и последующий разгром отеля. Этот эпизод сделал Кука настоящим кумиром борцов за гражданские права – отдельной похвалы он удостоился от своего приятеля Кассиуса Клея, заинтересовавшего Сэма исламом. Пообщавшись с тем, кто парой месяцев позже стал Мухаммедом Али, певец вознамерился дать серию концертов для черных мусульман и сочинил потрясающее музыкальное воззвание к черной Америке – “A Change Is Gonna Come”. После чего его выступление перед жующими посетителями “Copacabana”, разрекламированное огромным плакатом на Таймс-сквер, казалось по меньшей мере странным.

Но еще более странной казалась его смерть – в дешевом, по три доллара за ночь, мотеле, куда 10 декабря 1964 года Кук отправился со знакомой проституткой. Не успел Сэм раздеться, как шлюха куда-то исчезла с его одеждой, и он отправился искать девушку в комнату менеджера. А когда менеджер отказалась впускать раздетого мужчину, он вломился силой и, схватив пожилую женщину, потребовал указать местонахождение его пассии. Менеджер была вынуждена выстрелить… В принципе, это походило на правду, однако проститутка утверждала, что Сэм ее похитил и собирался изнасиловать, и, сбежав от него, она и в самом деле вызвала полицию…

Почитатели артиста версии об убийстве в рамках допустимой самозащиты не поверили – проститься с ним пришли более восьмидесяти тысяч человек. Глотая слезы, они внимали голосу, который для черной Америки навсегда остался голосом перемен.

Leave a Reply

Your email address will not be published. Required fields are marked *