Дмитрий М. Эпштейн
Некоторые артисты, кажется, существовали всегда, и их музыка сопровождает нас на протяжении всей жизни. Том Джонс как раз из этой породы, и пусть даже большинству он помнится исключительно по одной-единственной песне, успехом “Delilah” творческая карьера Джонса, охватывающая почти пятьдесят лет, отнюдь не исчерпывается. И конца ей, судя по неутихающей популярности Тома, не предвидится – да и начало уже затуманивается. Хотя его, начало, пока еще рассмотреть можно.
Как ни странно, Томас Джонс Вудворд, родившийся в 1941-м всего за четыре месяца до своего будущего приятеля Джона Леннона, неизменно воспринимается как певец старшего поколения, к рок-н-роллу отношения не имеющий, хотя и взращенный на черной музыке. Черные, стоит заметить, усматривали в парне нечто родственное – благодаря его курчавым волосам, но нет – Том по происхождению валлиец. Впрочем, еще в школе учителя замечали, что он поет религиозные гимны в духе негритянских спиричуэлс. Не то чтобы мальчик стремился петь именно так – но так уж у него выходило, и с появлением работавшего в сходной манере Элвиса он понял, какой музыкой следует заниматься.
В 1957 году Том вышел на сцену, прикрывшись вывеской Tiger Tom The Swinging Vocalist, а в начале шестидесятых выступал в рабочих кабачках с группой товарищей под названием Tommy Scott And The Senators, но творческого удовлетворения деятельной его натуре все это не приносило, и ясно было, что поездки в Лондон певцу не миновать ни в коем разе. Причем он знал, к кому обратиться – звучавшая новаторски-революционно композиция “Telstar” в исполнении The Tornados сразила наповал всех, кто имел какое-либо отношение к музыке, так что по прибытии в столицу команда прямиком направилась к ответственному за чудо “Telstar” продюсеру Джо Мику, под руководством которого и нарезала несколько песен, после чего Джо выставил за дверь инструменталистов, дабы побеседовать с певцом. На тот момент совершенно наивный Том о гомосексуалистах и слыхом не слыхивал, однако во взгляде Мика прочитал нечто, его не устроившее, и при последующих встречах пытался к гениальному продюсеру не приближаться. Тем не менее, расстались они по иной причине: Джо, как выяснилось, врал ребятам, рассказывая о том, что их песни заинтересовали крупные фирмы EMI и Decca. Более того, он даже в эти компании не обращался, зато после разрыва выпустил записанную командой композицию “It’s Not Unusual” и преспокойно положил денежки себе в карман. Прослушивание на Decca Том все-таки прошел, в результате чего получил совет отделаться от коллег и сократить имя. С 1963 года о Томасе Вудворде никто больше не вспоминал. Все знали только Тома Джонса.
Все – значит, все. Том обычно одевался во все черное, но, по совету менеджера, отправляясь в один из блюзовых клубов открывать концерт The Rolling Stones, натянул белую майку и тесные белые брюки. В душной атмосфере Джонс моментально вспотел, и тонкая одежда весьма откровенно обрисовала его рельефную мускулатуру. А тут еще и эдакий голосище… Девочки были, мягко говоря, в восторге, и о валлийце пошла молва – тем паче, что в музыкальном мире “свингующего” Лондона все были знакомы друг с другом. Том работал в одном телешоу с The Beatles, выступал на разогреве у The Yardbirds, а перед ним самим в начале своей карьеры подогревали аудиторию The Who. Рокеры относились к Тому с уважением – как к старшему, пусть даже и были ровесниками. “Наехать” попытался только Леннон, моментально выяснивший, что чувство юмора, произведенное в Уэльсе, нимало не уступает ливерпульскому, и потому проникшийся к Джонсу дружескими чувствами. А вот с Ваном Моррисоном наоборот – Том сошелся на почве умения быть серьезным; правда, эта серьезность не принесла успеха их совместному альбому, записанному в 1991 году.
Но к девяностым оба уже объелись славой. То ли дело в 1965-м, когда началось вторжение британских артистов на тучные заокеанские нивы. Еще в Англии, выступая на шоу “Top Of The Pops”, Том познакомился с Дайонн Уорвик, так что, как только он прибыл в Нью-Йорк, певица поинтересовалась тем, куда бы гость хотел сходить. Разумеется, в мекку черной музыки, в концертный зал “Harlem Apollo”! Появление Дайонн в Гарлеме в компании белого парня наделало шуму, который перерос в сенсацию, стоило Джонсу выйти на сцену и спеть “It’s Not Unusual”, ибо тамошняя публика, зная этот хит. на полном серьезе считала исполнителя темнокожим. Но еще больше поразила Тома консервативность американцев – в южных штатах он не должен был под страхом смерти дотрагиваться до черных артистов, с которыми гастролировал, а перед шоу Эда Салливана заезжей звезде посоветовали не вертеть ногами, иначе его были бы вынуждены снимать только до пояса, как Пресли.
А с Элвисом Том познакомился тогда же, в сентябре 1965-го. Хотя особенно тесно певцы сдружились тремя годами позже, когда работали в отелях Лас-Вегаса, где на концертах обоих благовоспитанные домохозяйки, войдя в раж, срывали с себя исподнее и швыряли на сцену, дабы кумир мог утереть взопревшее в трудах праведных чело. Петь вместе, однако, Джонс и Пресли не могли – не позволял контракт, а записать совместное музицирование в гримерке не позволял телохранитель Короля. Еще через год Элвис поделился с другом своей мечтой: было бы здорово, сказал он, если бы мы выступили вместе с The Beatles в качестве аккомпаниаторов! Вряд ли “аккомпаниаторы” согласились бы на это при всем своем пиете по отношению к Пресли, однако квартет уже находился на грани распада. Как и их герой, погрязший в наркотиках и изумлявшийся тому, что Том умудряется держаться без этой дряни, предпочитая пивко.
Тем не менее, Джонсу удалось записать дуэты со множеством музыкантов – в 1969-м, за трицать лет до выхода его замечательного диска “Reload”, Том заполучил на американском ТВ собственное шоу, “This Is Tom Jones”, в рамках которого спел среди прочих с Рэем Чарлзом, Дженис Джоплин и Bee Gees, причем больше всего ему понравилось работать с Аретой Франклин, единственной, кто мог сравниться с ним по части мощности легких и лужености глотки. В меньшей степени валлиец оценил идею другого своего гостя, Джерри Ли Льюиса, устроить ревю под названием “Tom & Jerry” – тем более, что Льюис упился и попытался натравить на Тома своего громилу-менеджера, которого Джонс отметелил за милую душу.
За эту милую душу его и любят всю жизнь женщины, которых Том и считает своим наркотиком, – только в начале семидесятых слишком настырное обожание надокучило певцу, и он попытался переосмыслить себя как кантри-исполнителя: в кантри-то сексуальностью и не пахнет (ну, если не смотреть на бюст Долли Партон), да не вышло – от себя никуда не денешься. С тех пор Джонс и не пытается – даже исполняя песни какого-нибудь Принса, он просто остается собой. Он ведь такой простой парень.
