Дмитрий М. Эпштейн
Может ли музыка быть оружием революции? Под жарким бразильским солнцем все может быть. И даже звуки “La Bamba” Ричи Валенса могут перерости в нечто большее. В движение протеста, известное как Тропикалия. Тропикалисты и положили начало вездесущему ныне латинскому року и принесли свободу собственной стране.
Поначалу тропическая революция замышлялась как революция культурная. Донесшаяся из далекой Англии свежим ветром музыка The Beatles пронизала неподвижный воздух бразильской провинции Бахия и взъерошила мысли двух приятелей – Каэтану Велозу и Жильберту Жиля, недовольных тем, что столь полюбившаяся их соотечественникам босса-нова оказалась преградой на пути новых веяний. Для старшего поколения босса-нова и самба представляли идеальное духовное убежище от жестокой реальности, в которой 1964 год ознаменовался военным переворотом. Генерал Кастелу Бранку распустил парламент и профсоюзы и урезал гражданские права по самое “не хочу”. Молодежь, особенно небогатая, мириться с этим и не хотела. А как можно было досадить режиму без особого риска?
Шумный рок-н-ролл, нашедший отклик в душах Гильберту и Каэтану, годился для этого как нельзя лучше. В 1965-м друзья перебрались в Сан-Паулу и влились в группу художников и музыкантов, которые поставили своей целью протест против все нараставшего политического гнета, однако делиться национальной музыкой с миром почему-то не желали – и загрязнять ее роком отказывались наотрез. Вот отрезанным куском и стали два юных провинциала и собравшиеся вокруг них единомышленники. Они целиком и полностью разделяли идею творившего в двадцатых поэта-модерниста Освальду де Андраде о “музыкальном каннибализме” – о том, что любой культурный аспект может быть поглощен, переварен и изрыгнут, дабы образовать новую форму искусства. Вполне в духе джунглей.
Тропикалия была брошена в лицо нации в октябре 1967 года, когда Велозу вышел на сцену проходившего в Сан-Паулу Международного фестиваля песни и взорвал безмятежную акустическую паутину электрическим номером “Alegria Alegria”, воспринятым левацкой аудиторией адекватно, – как вызов. Как вызов восприняли эту композицию и серьезные музыканты, за версту улавливавшие влияние Великолепной четверки, – влияние, которое вызывало у них рвотные позывы. К счастью, рядом всегда находились музыканты менее серьезные – вроде аккомпанировавшей Жилю на том же фестивале группы подростков. Девушка, одетая ведьмой, и два парня, наряженные конкистадорами, звались Os Mutantes, и уже само имя троицы свидетельствовало о том, что они представляют собой продукт музыкальной метаморфозы.
Mutantes прошли ее на самом деле. Братья Баптиста, Сергиу Диас и Арнальду, появились на свет в семье классической пианистки и поэта, и царивший в их доме вольный дух дал о себе знать довольно рано. Сергиу Диас уже в тринадцать лет заявил матери о том, что он – профессионал и в школу больше ходить не намерен. Мать согласилась, поставив условием самостоятельный заработок, однако парня это не остановило: в то время как Арнальду и третий брат, Клаудиу, собрали группу и играли популярные рок-н-роллы, Сергио репетировал сам по себе, пробавляясь уроками гитарного мастерства. Через год Клаудиу решил сосредоточиться на изготовлении инструментов, а Сергиу Диас наоборот – присоединиться к Арнальду и его поющей подружке Рите Ли. Подростковый ансамбль не мог не нравиться чадолюбивым бразильцам, и Os Mutantes частенько мелькали на телеэкране. От чего, впрочем, не чувствовали себя менее скованными традиционными рамками, а потому с помощью разработок Клаудиу вволю экспериментировали со звуками.
С не меньшим рвением акустическим опытам предавался и земляк Жиля и Велозу Том Зе, создававший нечто вроде конкретной музыки, – он извлекал звуки из всего, что попадалось под руку, будь то пишущая машинка, или голова одного из зрителей, по которой можно было так здорово шлепнуть микрофонной стойкой. Хотя это мелочи – настоящий скандал разгорелся, когда нация разучила песенку Тома “Dona Maria”, повествующую не то чтобы о проститутке, но о дарившей юношам их первый сексуальный опыт даме из родной деревни артиста. Эту песню в Бразилии знают все – как и вышедший в конце 1967-го альбом “Tropicalia Ou Panis Es Circensis”, запечатлевший в своих виниловых дорожках творения ярчайших представителей движения.
Музыка, собранная на “Tropicalia Ou Panis” казалась мощным вдохом перед погружением на мрачную глубину, ибо 1968-й стал для страны черным годом. В ответ на массовые демонстрации народу было приказано забыть о правах человека, и очередной диктатор, Эмилиу Медичи, сделал похищения и пытки смутьянов нормой. Какое тут следствие, какой суд? В начале 1969 года Каэтану и Жильберту арестовали по обвинению в сжигании национального флага и непристойном исполнении национального гимна, а два месяца спустя отправили в родную Бахию, предписав ежедневно отмечаться в полицейском участке и запретив выступать. Могло быть и хуже – хотя, по мнению самих артистов, хуже ничего быть не могло, и они взмолились об облегчении участи. Им предложили ссылку – и они выбрали Лондон.
Приятели прибыли в британскую столицу 5 июля, в день, запомнившийся всем бесплатным концертом The Rolling Stones в Гайд-парке, где Мик Джаггер читал стихи в память о скончавшемся незадолго до того основателе группы Брайане Джонсе. Тропические гости чувствовали себя не менее смуро – они застали тлеющие угли того, что носило название “свингующий Лондон”, да и типичная английская атмосфера не могла не угнетать тех, кто привык к яркому солнцу. Так что три года изгнания все-таки обернулись наказанием. Наказанием, в принципе, равным преступлению, поскольку ностальгия отнюдь не помешала Жилю выпустить один альбом, Велозу – два, а им обоим – дать в 1971-м аншлаговый концерт в “Queen Elizabeth Hall”. А через год на родине музыкантов произошло экономическое чудо, страна выбралась из бедности, и как результат наладился политический диалог, что, в свою очередь, позволило тоскующим бразильцам отправиться домой – предварительно пообещав заварух больше не устраивать.
Собственно, устраивать их уже было не с кем, ибо в отсутствие предводителей Тропикалия увяла. Том Зе отошел от дел: слишком уж тонкой оказалась его ирония и слишком эзоповым – язык. Работавший с Mutantes композитор и аранжировщик Рогериу Дуарте и автор текстов Торкуату Нету после пыток попали в психиатрическую клинику, и если первый сумел, перебравшись в буддистский монастырь в Бахии, оклематься, то второй в 1972 году покончил с собой. Сражалась только Гал Коста, певица, неоднократно исполнявшая сочинения Велозу и Жиля и записавшая за время их ссылки два диска, налитых рок-н-ролльной яростью.
Зато Os Mutantes к музыкальным партизанам отнести нельзя было никак – группа творила вовсю, но ее не трогали. Да и за что? За оплакивающий гибель холодильника блюз “Mea Refrigerator Nao Funcionara”? Или за гимн Сатане “Ave, Lucifer”? Цензура закрыла глаза даже на обложку приютившей в себе эти композиции пластинки 1970-го “A Divina Comedia Ou Ando Meio Desligado”, изображавшую обнаженную Риту в кровати с братьями Баптиста и барабанщика Рональду, одетого нацистом. Группа поглощала огромные дозы LSD, воплощая свои галлюцинации в фантастическом сценическом шоу “Planet Of The Mutants”, выступала в парижской “Олимпии”, записывалась в Европе – короче, жила вольной жизнью, которой так не доставало соотечественникам ребят.
Жила с неимоверной скоростью – к сожалению. Брак Риты и Арнальду не продержался и года, но еще до развода певица покинула ансамбль, не желая иметь ничего общего с прогрессивным роком, – она предпочитала прогрессировать в прежнем, околополитическом направлении. Причины ухода ее бывшего супруга были иными: наркотики сделали свое черное дело, и Баптиста младший регулярно становился пациентом психбольницы, пока 1 января 1982 года не выпрыгнул из окна и не сломал череп. Кома длилась два месяца, и все же Арнальду выжил. Что, тем не менее, старшего брата не смягчило, и члены Os Mutantes не общаются до сих пор.
До сих пор огромной популярностью в Бразилии пользуются выступления Риты Ли, а концерты Каэтану Велозу и Жильберту Жиля собирают полные залы по всему миру. Их музыка живет, хотя Тропикалия давно умерла. Но как там говорится? Рок-н-ролл мертв…
