Кирпич к кирпичу

Дмитрий М. Эпштейн

Двадцать лет назад фильм Алана Паркера “The Wall” поставил точку в истории одного из величайших ансамблей в истории популярной музыки. Слава Pink Floyd рухнула под тяжестью выстроенной квартетом Стены.

Для Pink Floyd 1977-й не стал годом подведения итогов, хотя со дня выхода первого их альбома, “The Piper At The Gates Of Dawn”, и миновало ровно десять лет. За это время четверка, шагнув из лондонских клубов на мировые арены, превратилась в музыкального монстра, равного которого не было, ни до после. Феноменальное сценическое шоу, помноженное на невероятный успех программы 1973-го “Dark Side Of The Moon”, сделало артистов кумирами миллионов – только вот взаимным это обожание отнюдь не было.

Переломное событие произошло 6 июля 1977 года в Монреале, во время концерта, завершавшего гастроли в поддержку диска “Animals”: раздраженный поведением особо рьяного поклонника из первого ряда бас-гитарист Floyd Роджер Уотерс смачно плюнул ему в лицо – и ужаснулся своему поступку, осознав, что пошел на поводу у наэлектризованной толпы, выплескивавшей свои эмоции на стадионе – в месте, где проводятся соревнования, своеобразная проекция войны. Разделять ТАКИЕ чувства Роджер не желал – более того, ему хотелось отгородиться от толпы – и лучше всего физически. Отчуждение – на этом строилась вся его жизнь. Погибший на фронте отец, властная мать, непонимание сверстников – все это воздвигало между Уотерсом и остальным миром преграду, проницаемую только для музыки. Плевок стал моментом истины – перед артистом четко выкристаллизовался образ Стены.

Идея построить на сцене стену и играть, укрывшись за ней, была довольно привлекательной – в конце концов Floyd постоянно усовершенствовали свои концертные представления. Одновременно у Роджера возникла и другая мысль, порожденная садомазохизмом поклонников, стремящихся максимально приблизиться к изрыгающим децибелы динамикам и готовых терпеть любое унижение со стороны своих героев: как бы аудитория отнеслась к тому, что ее, скажем, подвергнут бомбардировке, – не станут ли разрываемые на куски людишки, оказавшись таким образом в центре всеобщего внимания, аплодировать? Это попахивало чем-то вроде массового психоза, охватившего нацистскую Германию. О возможности превращения рок-звезды в фюрера даже думать не хотелось – но именно это в глазах Уотерса выглядело логическим продолжением его собственной биографии.

По завершении турне члены коллектива разъехались – барабанщик Ник Мейсон всецело отдался автогонкам, гитарист Дэвид Гилмор и клавишник Рик Райт приступили к записи сольных альбомов, а Уотерс, укрывшись в своем загородном доме, набросал цикл песен, обрисовываших его замысел. Точнее, замыслов было два – и цикла тоже два, однако второй, позже сформированный Роджером в пластинку “Pros And Cons Of Hitchhiking”, он с канадским продюсером Бобом Эзрином практически не обсуждал. Бобу басист Floyd отводил роль не столько продюсера – хотя, на его взгляд, человек со стороны мог бы внести нечто новое в творчество группы, продюсировавшей свои записи самостоятельно, – сколько соавтора, поскольку коллегам на тот момент было явно не до грандиозных идей; слишком уж много сил отнял созданный по мотивам “Скотного двора” Оруэлла альбом “Animals”. Потому-то Гилмор и Райт, особых предложений не имевшие, не имели и возражений – они просто выбрали из двух проектов товарища тот, что показался им более интересным. Впрочем, это был единственный выбор, им предоставленный – им всем, всей группе, – так как из-за бухгалтерских ошибок ансамбль находился на грани банкротства.

Ознакомившись с наметками Уотерса, Эзрин набросал сценарий воображаемого фильма – о том, чтобы перенести задумку на киноэкран, тогда никто всерьез и не помышлял, – и команда приступила к работе. Правда, согласия в квартете не было, потому как Роджер стремился заправлять всем, хотя если коллегам какая-то из его песен не нравилась, он пусть и дулся, но на следующий день приносил нечто, намного лучшее. Хуже было то, что если Гилмор отдельные фрагменты общей музыкальной привносил и на пару с басистом выступил соавтором песен “Comfortably Numb”, “Run Like Hell” и “Young Lust”, то Райт не делал попросту ничего – разве что наигрывал продиктованные ему партии, да и то часть клавишных партий досталась на долю коллег и Эзрина. Боб трудился не покладая рук, он даже предложил новаторскую технику записи: одновременное использование 16- и 24-дорожечного магнитофонов во многом и обеспечило фантастическое звучание альбома, названного просто “The Wall”, “Стена”.

Именно Эзрину принадлежала задумка, принесшая Pink Floyd самый их большой хит. Боб всячески подстегивал Гилмора написать что-нибудь, вот Дэвид и наметил мелодию “Comfortably Numb”, к которой Роджер сочинил текст, отражавший его детские ощущения во время жара и чувства шизофреников вроде создателя ансамбля Сида Барретта, и вокальную партию которой гитарист и басист разделили между собой. Однако более ценным предложением канадца стала идея аранжировать одну из песен в стиле диско – Дэвида воротило от одной только мысли об этом, но так как изначально акустическая композиция “Another Brick In The Wall” все равно делилась на три размещенные в разных местах общего сценария части, то подойти к ним по-разному вполне имело смысл, и для ровного диско-ритма по содержанию лучше всего подходила часть вторая – ну и “Run Like Hell”. Закавыка была лишь в том, что каждая часть “Another Brick” состояла всего-навсего из куплета и припева и досочинять что-либо Уотерс отказался наотрез, ибо коммерческий сингл и Floyd в его сознании не совмещались никак – блестящей фанковой гитары Гилмора в этой песне хватало с лихвой. Правда, Роджер осознавал то, что ему давно следовало покинуть тесные рамки коллектива, и то, что всему виной – алчность, а вовсе не надвигавшееся банкротство группы, и выразил это осознание в игравшейся на концертах, но исключенной из альбома песне “The Show Must Go On”: “Я и не думал продавать свою душу, да коли так уж вышло, что чувства ушли, представление должно продолжаться”.

И все же как быть, если для полнокровной песни материала не хватает? У Боба Эзрина, для начала удлинившего “Another Brick Pt. 2” путем копирования имевшегося припева, решение проблемы имелось. Среди предыдущих клиентов продюсера присутствовал Элис Купер, и не кто иной как Эзрин забросил в хит-парад боевик Купера “School’s Out”, присовокупив к записи детский хор, – вот Боб и решился повторить трюк. Когда Роджер услышал свою песню в исполнении учеников Айлингтонской школы, ближайшей к лондонской студии квартета, он обомлел и понял, что именно этого произведению и не хватало и что в выборе продюсера он не ошибся.

Только оставалась еще одна проблема, и имя ей было Ричард Райт. Если Мейсон, на этот раз в творчестве не участвовавший, претензий к коллегам не имел, то Рик продолжал валять дурака и при этом хотел по-прежнему значиться в продюсерах, а посему завел привычку торчать в студии и изредка давать неуместные советы, что страшно раздражало Эзрина. Драться с Риком, как с Дэвидом, было невозможно, поскольку Райт – очень мягкий человек, и когда он отказался раньше времени прервать отпуск и записать необходимый материал, Уотерс принял иное решение: уволить клавишника. Рику предложили либо согласиться с этим решением и завершить пластинку в качестве наемного работника, либо уйти сразу, уступив место кому-нибудь другому. Райт – наряду с Сидом, Ником и Роджером один из основателей Floyd – остановился на первом варианте, оговорив свое участие в гастрольном туре в поддержку “The Wall”. И хотя все шло к тому, что следующим в очереди на увольнение окажется Мейсон, а за ним – и Гилмор, торопить развитие событий не хотелось никому.

Для оформления конверта двойного альбома и сценического шоу Уотерс пригласил художника Джералда Скарфа, так как со своим школьным другом, создавшим все предыдущие обложки Floyd великолепным дизайнером Стормом Торгесоном, Роджер рассорился. Шоу впечатляло одним только перечислением своих составляющих: 45 тонн оборудования, 106-децибельная кадрофоническая аппаратура, проносящийся над зрителями бомбардировщик, чудовищные надувные куклы и 340 кирпичей, складывавшихся в стену длиной в 50 и высотой 11 метров. Плюс музыканты-дублеры с лицами, прикрытыми масками, ибо силами четырех человек воплотить студийные чудеса вживую было задачей нереальной, не говоря уже о том, что исполнявший в представлении роль Пинка, главного героя, Уотерс временами оставлял бас и то брался за акустическую гитару, то просто пел, сидя, к примеру, в открывавшемся в стене окне гостиной, а Гилмор солировал, стоя на вершине все той же стены. Все было проработано до мелочей Роджером и Бобом и контролировалось Дэвидом: анимация и персонажи должны были появляться в определенное время и соответствовать музыкальным фрагментам, кирпичи, падая, не должны были поранить артистов – и таких мелочей оказалось великое множество. Правда, пришлось отказаться от идеи играть концерты в специально сделанном в виде гигантского червя сборном помещении. Вот при формировании шоу и возникла мысль о кинокартине, которая могла бы вместить в себя все эти визуальные находки и не задействовать самих членов коллектива.

Собственно, к моменту выхода альбома в 1979 году коллектива как такового уже не было – по окончании гастролей, протянувшихся через 1980-й и 1981-й, Райт ушел. Еще раньше Уотерс отделался от Эзрина. В 1983 году появился альбом Floyd “The Final Cut” – довольно слабый и малоинтересный, – после чего Роджер решил распустить группу, которая на истинных Pink Floyd теперь не походила. По сути, 1982-й стал последним годом великого ансамбля. Да, в 1986-м Гилмор и Мейсон возродили команду под тем же названием и пригласили чуть позже Райта. Да, они выпустили еще несколько дисков, и хотя вот уже восемь лет как команды не существует, официального заявления о распаде пока не последовало. Да, сольная деятельность враждующего с былыми колегами Уотерса не слишком задалась, и вершиной ее стала постановка “The Wall” на обломках Берлинской стены в 1990 году. Да, все это так – но слава Pink Floyd рухнула под тяжестью выстроенной квартетом Стены.

Leave a Reply

Your email address will not be published. Required fields are marked *