Дмитрий М. Эпштейн
В начале своей карьеры The Beatles обильно полнили свои пластинки чужими песнями, постепенно вытесняя их собственными сочинениями. Они записывали хиты Бадди Холли, Чака Берри, композиции девичьих коллективов The Shirelles и The Marvelettes – по одной, по две. И были только два артиста, у которых молодые ливерпудлийцы позаимствовали для своих альбомов и синглов по три песни. Первый – Карл Перкинс, автор бессмертной “Blue Suede Shoes”. Второй – Ларри Уильямс. И если биография скончавшегося пару лет назад Карла хорошо известна, о Ларри этого сказать нельзя.
Великолепная четверка воспользовалась тремя композициями Уильямса – “Slow Down”, “Dizzy Miss Lizzy” и “Bad Boy”. Название последней, “Плохой парень”, как оказалось, подходило автору как нельзя лучше. И не потому, что он играл рок-н-ролл…
Лоуренс Уильямс появился на свет в Мекке блюза Новом Орлеане в 1935 году, всего пятью месяцами позже Элвиса. Возможно, именно там его черная кожа и пропиталась любовью к музыке. Правда, любовь эту он начал воплощать в звуки и дензнаки в Окленде, куда перебралось семейство Уильямсов. Ларри стал щипать басовые струны в группе Teardrops, карьера которой оборвалась сгубившей всех, кроме басиста, автокатастрофой. Что парня не смутило, так как он не только собрал собственную команду, но и записал несколько им сочиненных песен, переправив их Арту Рупу, владельцу лос-анджелесской фирмы грамзаписи Specialty. Ничего из затеи не вышло.
Зато вышло у кузена Ларри по имени Ллойд Прайс – он добился успеха с песней “Lawdy Miss Clawdy”, вскорости исполненной Пресли. Прайс попросил братца исполнять обязанности помощника и иногда ему подыгрывать. Правда, потом его забрили в армию, и услугами Уильямса пользовались другие музыканты – Ларри даже шоферил у Фэтса Домино. А времечко тогда было веселое: в середине пятидесятых луизианский губернатор открыто путался со стриптизершей, коррупция цвела, полицейские промышляли сутенерством. А где веселье – там и музыка. Но не все было так просто.
Однако в 1957-м обстоятельства работали на Уильямса, и эти обстоятельства звались “неприятности Арта Рупа”. Их, по сути, было три. Мало того, что развод с женой влетел Арту в копеечку, так он еще и рассорился с отслужившим Прайсом, а самая яркая звезда Specialty Литтл Ричард резко уверовал в Господа и перестал петь небогоугодные песенки. Итого – нужны были деньги, необходимо было отомстить Ллойду (он только что выпустил на собственной фирме сингл “Just Because”) и просто кровь из носу требовалась замена Ричарду. Все три пункта программы оказалось легко выполнить, позвонив Ларри.
Без зазрения совести записанная им версия “Just Because” Прайсу не повредила никак, но показала Рупу вокальные возможности нового клиента. В ближайшую сессию были нарезаны еще несколько песен. Среди них затесалась одна, сочиненная самим Ларри, “Short Fat Fanny”, практически пародия на ричардовскую “Long Tall Sally”. Арт моментально уловил, что к чему, объявив Уильямса наследником трона, и композиция ракетой влетела в первую десятку хит-парада. За ней последовали и другие: “Bony Moronie”, которую позже пели The Who и Леннон, “She Said Yeah”, ею прельстились The Rolling Stones и Маккартни. Но все эти британцы пришли позже, а тогда символом успеха Ларри стал белый “кадиллаком” с бортами, украшенными золотобуквенным названием первого хита артиста. Что поражало, так это то, что певец спокойно парковал шикарную машину в самых неспокойных районах Лос-Анджелеса, и к ней не притрагивалась никакая шпана. Причина была очевидной: Уильямс имел непосредственное отношение к организованному преступному миру, получая свою долю от торговли наркотиками. Посему и провел перелом пятидесятых-шестидесятых в местах не столь отдаленных.
К тому времени, как он сел, поток удач Ларри подиссяк, так как Руп не постиг простой истины: чтобы песню крутили по радио, диск-жокею нужно было позолотить ручку. Арт играл по-честному до последнего, а потом уже было поздно. Однако когда в 1962 году Уильямс откинулся с зоны, гнойный нарыв на здоровом теле американского общества уже вскрыли, что странным образом привело к образованию некоего музыкального вакуума, в котором водились чистенькие прилизанные певцы. Все изменилось через пару лет, с началом “британского вторжения”, а пока… Пока буйный Ларри оказался никому не нужным чужаком. Так что он прибился к легендарной блюзовой фирме Chess, для которой записал приличную, но не слишком замеченную публикой “My Baby’s Got Soul”. Более существенным было то, что с этой песни началась дружба певца с гитаристом Джонни Уотсоном. На пару они выпустили альбом “Two For The Price Of One” и отправились гастролировать. И не только – вместе они занялись поиском и продюсированием младых талантов, по ходу дела выступив первопроходцами в записи выкристаллизовывавшегося тогда стиля соул.
Новая музыка, нашедшая отзвук в душах рокеров, пришлась как нельзя кстати. Ларри воспользовался моментом и рванул вперед со своим резким, чуть ли не психоделическим ритм-энд-блюзом, реализовала который по его указке группа Kaleidoscope. Несчастный надеялся догнать уходящий поезд. Но не смог – ни в шестидесятых, ни в семидесятых, когда Уильямс попытался даже записать диско-пластинку. Впрочем, застопорившаяся карьера ни в коей мере не означала финансовых неудач – причем, доходы от песен, исполненных битлами и иже с ними, составляли не самую существенную часть капитала Ларри, жившего в Калифорнии, как король. Собственно, он и был одним из королей преступного мира, исток миллионов, стекавшихся к артисту, лежал в наркобизнесе, проституции, грабежах – на него, не покладая рук и прочих частей тела, трудилась целая армия. Да и сам он не гнушался взломами. Не хит-парадов, разумеется.
Плюс, вопреки устоявшемуся мнению, сам потреблял наркотики и пил. Просадить тысячу долларов в день на эти сомнительные удовольствия для Уильямса проблемы не составляло. Неудивительно, так как не расплатиться с поставщиком для его клиентов было чревато – в один прекрасный день Ларри с пистолетом заявился домой к Литтл Ричарду (его роман с Господом оказался недолговечен), который, будучи под кайфом, не занес вовремя денег. Только огромная любовь ученика к учителю спасла последнему жизнь. Самого же плохого парня спасти уже не могло ничего. Даже его паранойя – ему везде виделись полицейские. И именно полицейские обнаружили 7 января 1980 года тело Уильямса, лежащее в луже крови на полу гаража его лос-анджелесского дома. Если учесть, что местный департамент полиции не слишком усердно расследовал обстоятельства гибели Мерилин Монро и Роберта Кеннеди, какого усердия можно было ожидать в деле ниггера-сутенера? Сам пульнул себе в башку – и все тут! Те немногие, кто знал Ларри близко, очень даже сомневаются в истинности подобного вывода, хотя, с другой стороны, при подозрительности Уильямса все двери в доме были заперты… Впрочем, свои конкретные подозрения друзья артиста до сих предпочитают держать при себе. Больше всех знал Джонни Уотсон, но он унес эту тайну с собой в могилу.
Такая вот музыка.
